В Челябинске история вокруг группировки «Махонинские», уже признанной судом экстремистской, получила новое продолжение: Генеральная прокуратура направила в Советский районный суд еще один иск, добиваясь расширения как списка лиц, которых надзор считает причастными к объединению, так и перечня активов, подлежащих обращению в доход государства.
Речь идет о дополнительном имуществе стоимостью свыше 1,3 млрд рублей — от недвижимости и долей в компаниях до денег, предметов роскоши и оружия. Особое внимание привлек объект, который обычно не ассоциируется с «активами криминального происхождения»: теплотрасса протяженностью более 10 километров, находящаяся в собственности ряда коммерческих структур.
Предыстория этого дела уходит в конец 2025 года. 14 ноября 2025-го Советский районный суд Челябинска, рассматривая первый иск Генпрокуратуры, запретил деятельность объединения на территории России, признав его экстремистским, и постановил обратить в доход государства активы, которые суд расценил как материальную базу группировки. Тогда, как сообщалось, речь шла об объединении из 16 человек, а совокупную стоимость имущества, изъятого по первому решению, оценивали в миллиарды рублей.
В основе позиции надзорного ведомства — изложенная в судебных документах версия о том, что еще в 1990-е годы братья Александр, Андрей и Юрий Махонины объединились для «противоправной и антисоциальной деятельности», сформировали ядро группы и координировали действия участников.
По утверждению Генпрокуратуры, участники разделяли идеи и взгляды запрещенного в России движения «Арестантское уголовное единство» (АУЕ), а сама деятельность объединения была связана с возбуждением социальной розни, пропагандой «неполноценности» по признаку социальной принадлежности и нарушением прав граждан. В материалах также упоминаются фигуранты, которым отводилась роль организаторов и исполнителей силовых акций; в этой связи вспоминали резонансные события вокруг фестиваля «Торнадо».
Новый иск строится на выводах Генпрокуратуры и ФСБ о том, что часть активов не попала в предыдущий перечень либо была дополнительно выявлена в ходе проверки финансовых и имущественных связей. Отдельной линией проходит тезис о «конспирации» собственности: по версии надзора, имущество оформлялось на родственников и доверенных лиц, а часть активов могла быть «спрятана» под видом наследства умерших членов семьи.
В число активных участников включен и Никита Махонин — родственник одного из основателей, которому вменяется участие в вербовке и распределении ролей. На этом фоне в тот же день в региональных новостях обсуждались и другие эпизоды: пересмотр приговора Никите Махонину по делу о смертельном ДТП, а также уголовное преследование сотрудницы правоохранительных органов, которую следствие подозревает в покровительстве и вымогательстве. Эти истории напрямую подчеркивают, насколько широкий «шлейф» сопутствующих расследований формируется вокруг основного процесса.
Если говорить о «материальной» стороне, то новый перечень выглядит показательно именно своей разнородностью. Сообщалось о 76 объектах недвижимости — от земельных участков и квартир до зданий и сооружений, о семи автомобилях, среди которых упоминались Ferrari F8 Tributo и Mercedes, о долях и акциях в ряде компаний, а также о ценностях и оружии.
Изъято «17 стволов» — преимущественно охотничье оружие, включая премиальные модели известных брендов, стоимость которых, по оценкам, может доходить до 1,5 млн рублей за единицу в зависимости от комплектации.
Важный смысл увеличения суммы конфискации — в попытке закрепить более широкую «карту» связей: расширить круг лиц, которых государство считает активными участниками, и тем самым «закрыть» возможные обходные механизмы, когда имущество формально принадлежит родственникам, партнерам или компаниям, но фактически обслуживает интересы одного центра. Если иск будет удовлетворен, общая стоимость активов, изъятых у «Махонинских» по двум решениям, превысит 6,5 млрд рублей.
Параллельно развивается и само уголовное дело. Александр Махонин, по опубликованной информации, находится под следствием по делу об организации преступного сообщества (ст. 210 УК РФ), а его брат Андрей объявлен в розыск.
Эта история — характерный пример того, как современная практика «антиэкстремистских» исков все чаще работает не только как запрет конкретного объединения, но и как инструмент масштабной, де-факто, «десборки» экономической инфраструктуры, которую государство считает опорой запрещенной структуры.
В таком подходе ключевым становится не только доказать идеологическую или организационную связанность людей, но и убедить суд в том, что имущество — от квартир до теплотрассы — является частью единой материальной базы. Именно поэтому в новых материалах так много внимания уделено схемам владения, оформлению собственности и тому, кто в реальности распоряжался активами.
Дополнительные материалы:
