Bloomberg опубликовал две расшифровки телефонных разговоров, которые издание называет частью закрытого переговорного канала Москва—Вашингтон по украинскому урегулированию. Первая стенограмма — якобы звонок спецпосланника президента США Стивена Уиткоффа помощнику президента РФ Юрию Ушакову 14 октября. Вторая — разговор Ушакова со спецпредставителем Владимира Путина, главой РФПИ Кириллом Дмитриевым 29 октября.
По версии Bloomberg, Уиткофф обсуждал с Ушаковым, как Владимиру Путину выстроить коммуникацию с Дональдом Трампом и предложить ему мирный план по Украине, «аналогичный соглашению по Газе». В числе рекомендаций — звонок Путина Трампу до его встречи с Владимиром Зеленским и заданная «рамка» разговора: поздравление Трампа с соглашением по урегулированию в Газе и акцент на его роли как миротворца.
Разговор 14 октября длился чуть более пяти минут и пришелся на период повышенной нервозности в Вашингтоне: Белый дом в те дни обсуждал и возможное усиление санкционного давления на Москву, и расширение военной поддержки Киева. Встреча Трампа с Зеленским должна была состояться через несколько дней, и, как следует из утечки, именно этот временной коридор собеседники рассматривали как окно для предварительного влияния на американскую позицию.
Согласно стенограмме, Уиткофф предлагает использовать уже опробованную модель: представить украинское урегулирование в виде «двадцатипунктового» плана, по конструкции напоминающего инициативу по Газе, и подать его как проект Трампа. В этой логике он советует Путину заранее позвонить американскому президенту, поздравить его с соглашением по Газе и подчеркнуть его миротворческую роль, тем самым задав тон будущему обсуждению Украины.
Ушаков, если верить расшифровке, принимает предложенный сценарий почти без оговорок. Он несколько раз называет Уиткоффа «другом» и дает понять, что Путин готов действовать в рекомендованной манере — с демонстративным уважением к Трампу и поддержкой его дипломатических инициатив. Вскоре после этого Путин действительно связался с Трампом, а американский президент назвал беседу «очень продуктивной», отдельно упомянув поздравления по Газе.
Вторая стенограмма показывает уже внутренний уровень координации. По версии Bloomberg, именно через Ушакова сводились дипломатические и политико-экономические линии контакта. В разговоре с Дмитриевым обсуждается тактика «просить максимум» на переговорах, а также передача Вашингтону некоторого документа, который США затем смогут «сделать своим», то есть оформить как американскую инициативу, сохранив близость к российскому видению параметров мира.
Параллельно в медиаполе циркулирует версия о более широком проекте урегулирования, где упоминаются уже не 20, а 28 пунктов. Этот план, как предполагается, мог бы стать расширенной рамкой компромисса, под которую стороны подстраивали бы свои предложения. Однако ни состав, ни статус такой схемы официально не подтверждены, поэтому она пока остается частью информационного фона, а не зафиксированным документом.
Если стенограммы аутентичны, утечка фиксирует редкую для публичного поля вещь: техническое «наведение» Кремля на переговорную стилистику Трампа со стороны американского эмиссара. Это придает контактам асимметричный характер — Москва подстраивает аргументацию под политическую логику Белого дома. Отсюда и второй сюжет — спор о роли Уиткоффа: тон разговора в передаче Bloomberg дает критикам основания видеть в нем не только посредника, но и участника «упаковки» предложения для Трампа.
Реакция Вашингтона оказалась неоднозначной. Дональд Трамп заявил, что публикация его не удивляет, и охарактеризовал поведение Уиткоффа как нормальную работу переговорщика, стремящегося «закрыть сделку». Он также дал понять, что канал не будет свернут и контакты с Москвой продолжатся. Вместе с тем утечка вызвала раздражение в американском истеблишменте: республиканец Дон Бэкон призвал отстранить Уиткоффа, заявив, что из текста складывается впечатление его работы «на Россию». В условиях межпартийной конфронтации даже намек на подобный дрейф становится политически токсичным.
Москва публично заняла оборонительную позицию, не разрывая переговорный контур. Кирилл Дмитриев назвал публикацию «фейком» и связал ее появление с попытками сорвать движение к миру. Юрий Ушаков подтвердил, что контакты с Уиткоффом действительно были, назвал утечку «неприемлемой», часть содержания — «подделкой» и отказался обсуждать детали, сославшись на конфиденциальность. По сути, Кремль выбрал вариант «минимального признания»: факт коммуникации не отрицается, но ее содержание выводится за рамки публичного поля.
Показательно и поведение российских госмедиа. В первые часы после публикации они тему почти не освещали и включились лишь после комментариев Ушакова. Такой лаг обычно трактуют как признак чувствительности сюжета: до появления официальной рамки государственные агентства избегали тиражировать материал, который выглядит как утечка изнутри переговорного трека и одновременно — как удар по его архитекторам.
При этом остаются три зоны неопределенности. Во-первых, подлинность самих стенограмм: Белый дом их не подтвердил и не опроверг, Москва говорит о «фейках», не уточняя, какие именно фрагменты считает недостоверными. Во-вторых, статус упомянутого «документа для США»: он описывается как черновик или пакет предложений, который Вашингтон мог бы выдать за свой, но ни формат, ни содержание, ни готовность не раскрыты, признаков передачи документа публично нет. В-третьих, связь этих разговоров с финальной архитектурой мирного плана: в публикациях фигурируют крупные рамочные схемы на 20–28 пунктов, однако их юридические параметры, согласие сторон и степень продвижения официально не названы, так что пока речь идет скорее о механике выработки подходов, чем о готовом тексте.
История вписывается в линию последних месяцев, когда Вашингтон тестирует переговорные конфигурации через спецпосланников, а Москва выстраивает параллельные каналы диалога с командой Трампа. Утечка, по версии Кремля, могла быть направлена на срыв этой схемы накануне новых раундов консультаций.