Бывший глава военной разведки Сирии Камаль Хассан и двоюродный брат Башара Асада, миллиардер Рами Махлуф, скрывающиеся в Москве, тратят миллионы долларов на попытку поднять восстание в прибрежных районах Сирии. Они борются друг с другом за деньги, влияние, лояльность алавитов — и за сеть из 14 подземных командных центров, оставшихся от старого режима.
Два основных игрока:
– Камаль Хассан — бывший глава военной разведки, архитектор системы пыток и вымогательств в тюрьмах Асада.
– Рами Махлуф — двоюродный брат Асада и бывший главный олигарх Сирии, уверенный, что исполняет религиозное «пророчество».
Цель обоих — создать десятки тысяч лояльных бойцов из алавитов и попытаться перехватить контроль над сирийским побережьем, где сосредоточено ядро бывшей асадовской опоры.
Им противостоит новое сирийское руководство во главе с Ахмедом аш-Шаара, бывшим полевым командиром джихадистов, и его алавитский эмиссар Халед аль-Ахмад, который пытается убедить алавитскую общину в Сирии не идти за «реваншистами в изгнании».
Башар Асад больше не в Сирии. После падения Дамаска в декабре 2024 года он живёт в Москве и, по словам людей, близких к семье, уже смирился с изгнанием. Но его окружение — нет. Брат бывшего президента Махер, сохранивший влияние над частью бывших военных, и старые соратники вроде Камаля Хассана и Рами Махлуфа продолжают рассматривать побережье — Латакию, Тартус, Хомс — как «свою» территорию, которую можно отвоевать у новой власти.
Сейчас именно Хассан и Махлуф превратились в главных претендентов на роль новых «покровителей» алавитов — религиозного меньшинства, с которым семья Асадов была связана десятилетиями. Они не только соперничают между собой, но и пытаются доказать Москве, что именно на них стоит сделать ставку, если нынешнее руководство Сирии ослабнет.
Олигарх-пророк
Рами Махлуф — бывший главный кошелёк режима Асада. До падения Дамаска его состояние оценивалось в миллиарды долларов: от мобильной связи до строительства и туризма. После того как в 2019 году он публично приписал себе заслугу «победы» в войне с джихадистами, его двоюродный брат Башар Асад силой отжал его бизнес-империю, а сам Махлуф много лет провёл под домашним арестом.
В ночь, когда силы Ахмеда аш-Шаара вошли в Дамаск, Махлуф бежал в Ливан на скорой помощи. Его брат, пытавшийся выехать в Maserati с наличными, по словам собеседников Reuters, был застрелен на границе и ограблен. Сегодня Махлуф занимает целый этаж московского отеля Radisson. Близкие к нему люди говорят, что в изоляции он стал религиозным мистиком: написал трёхтомник по исламской эсхатологии и теперь видит себя фигурой из шиитского пророчества о последней битве.
В его картине мира нынешний сирийский президент Ахмед аш-Шаара — это «суфьяни», злодей из предания, чья армия должна погибнуть, когда земля разверзнётся под ней. Сам Махлуф, по его словам, — тот, кто должен привести алавитов к спасению.
Генерал без погона
Камаль Хассан — противоположный тип, жёсткий силовик. Будучи главой военной разведки, он курировал сирийские тюрьмы, где пытки и вымогательство денег у семей заключённых стали индустрией. Международные организации обвиняли его структуру в массовых исчезновениях людей.
В последние дни режима, когда фронт рушился, Хассан успел спрятаться сначала в посольстве ОАЭ, затем почти две недели жил в российском посольстве в Дамаске. По воспоминаниям людей из его окружения, он был в бешенстве даже от того, что ему дали «один жёсткий деревянный стул» — по его словам, недостойное кресло для человека его уровня.
Теперь Хассан обосновался в трёхэтажной вилле под Москвой. Он поддерживает связь с Махером Асадом и бывшими офицерами, координируя выплаты, вербовку и даже кибератаки в Сирии.
В своих голосовых сообщениях Хассан говорит алавитским командирам:
«Терпите и не сдавайте оружие. Я тот, кто вернёт вам достоинство».
50 тысяч «бойцов» на бумаге
По внутренним документам их группировок, на которые ссылается в своём расследовании Reuters:
Махлуф заявляет о контроле над 54 053 бойцами, из них 18 тысяч — офицеры.
Хассан говорит о 12 тысячах сторонников в Сирии и Ливане.
На деле всё гораздо скромнее. Командиры на земле признают: многие бывшие солдаты готовы «присягнуть» хоть десяти людям подряд — лишь бы получить хоть какие-то деньги.
«Нет ничего плохого в том, чтобы взять немного денег у тех, кто десятилетиями пил нашу кровь», — говорит один из полевых лидеров, уже получающий выплаты и от Хассана, и от Махлуфа.
По оценкам собеседников Reuters, выплаты составляют 20–30 долларов в месяц на бойца — сумма, которая скорее удерживает людей на крючке, чем позволяет реально формировать отряды. Сами бойцы представляют собой достаточно разношерстную массу — от бывших солдат, сохранивших оружие, до людей, для которых это просто дополнительный источник дохода.
При этом ни у одного из лагерей нет чёткого плана восстания: нет даты, нет согласованной структуры командования, нет гарантий внешней поддержки.
Самый желанный приз в этой борьбе — сеть из 14 подземных убежищ, растянувшихся вдоль сирийского побережья от северной Латакии до юга, примерно на 180 километров. Их успели построить в последние месяцы правления Асада: внутри — ящики с оружием, боеприпасами и гранатами, компьютеры и планшеты, рации, генераторы и солнечные панели. На столах — карты и средства связи, которые позволяют вести операцию даже тогда, когда наверху идёт бой.
Один из командиров, который следит за состоянием этих укрытий, сравнивает сеть с «Островом сокровищ»:
«Каждая фракция — как лодка, которая пытается доплыть туда первой».
Нынешние власти Сирии существование сети признают. Губернатор Тартуса Ахмед аш-Шами говорит, что часть инфраструктуры уже выведена из строя и «серьёзной опасности» они не представляют. Но для Хассана и Махлуфа контроль над этими убежищами — ключ к реальной силе.
Резня, ставшая поворотной точкой
Ещё одна дата, которая врезалась алавитам в память, — 6 марта 2025 года. В тот день алавитское подразделение, действовавшее самостоятельно, устроило засаду на силы нового правительства в сельской местности Латакии. В бою погибли десятки людей, свыше сотни были захвачены в плен.
Ответ последовал быстро и был показательно жестоким: по данным собеседников Reuters, связанные с правительством формирования прошлись вдоль побережья и за несколько дней убили почти 1 500 алавитов.
Теперь картина на побережье выглядит так: в городах и деревнях участились убийства и похищения, алавитские семьи живут в ожидании новых зачисток, власти списывают произошедшее на «остатки режима Асада», хотя прямой связи между заговорщиками в изгнании и мартовским бунтом никто не доказал.
На этом страхе играют Камаль Хассан и Рами Махлуф. Оба обещают алавитам одно и то же — «защиту общины». Но защита в их понимании — это ещё одна война.
«Никто не придёт вас спасать»
Оба лагеря пытаются заручиться поддержкой России. Москва по-прежнему сохраняет доступ к авиабазе Хмеймим на побережье. Встречи между представителями Хассана, Махлуфа и российскими чиновниками проходили весной 2025 года при посредничестве сирийского офицера с российским гражданством Ахмеда аль-Маллы.
По заметкам с одной из встреч, россияне говорили примерно следующее: «Организуйтесь, покажите план — тогда посмотрим». Но осенью ситуация изменилась. Президент Ахмед аш-Шаара приехал в Москву, и после его визита, по словам источников Reuters, контакты между Кремлём и окружением Хассана и Махлуфа почти сошли на нет.
Один из западных дипломатов описывает сигнал Москве алавитам в изгнании так:
«Никто из-за границы к вам не придёт и не спасёт».
У Махлуфа, который находится под западными санкциями, начались банальные проблемы с деньгами: осенние зарплаты бойцам задерживаются. Для полевых командиров это — тревожный знак: человек, не способный вовремя платить, быстро теряет авторитет.
Человек Шаара: алавит, который говорит «нет» войне
На побережье у нового президента тоже есть свой «сильный алавит» — Халед аль-Ахмад. Он прошёл почти весь путь рядом с Асадом: дружил с ним ещё до войны, создавал под его началом Национальные силы обороны — крупное проправительственное ополчение, выполнял роль теневого переговорщика с разными сторонами конфликта.
Когда Асад лишил его привилегий и попытался отправить «обычным солдатом», аль-Ахмад ушёл. Через Кипр он добрался до северо-запада Сирии, где встретился с Ахмедом аш-Шаара.
Уже тогда они обсуждали план свержения режима. Аль-Ахмад записывал и рассылал офицерам голосовые сообщения, убеждая, что Асад проигрывает и крови можно пролить меньше, если вовремя уйти от него.
После смены власти аль-Ахмад стал ключевой фигурой, отвечающей за алавитов. По словам его окружения, он курирует создание рабочих мест и экономические проекты на побережье, убеждает бывших солдат не связываться с «проектами» Хассана и Махлуфа, делает ставку на то, что стабильная зарплата и безопасность важнее обещаний реванша.
В октябре власти заявили о задержании «ячейки Махлуфа» на побережье, якобы готовившей убийства журналистов и активистов. Губернатор Тартуса говорит о «десятках арестованных», связанных с обоими лагерями изгнанников.
Ставка на войну может не сработать
За 14 лет войны община алавитов понесла большие потери. Для многих новая попытка мобилизации, даже под лозунгом «защиты общины», означает повторение старого сценария. Главные организаторы ненавидят друг друга: Хассан и Махлуф соперничают за людей, деньги и внимание Москвы. Каждый видит в другом угрозу, а не союзника. Общий фронт против Шаара пока не складывается.
Для Кремля главное — сохранить военную базу в Сирии и хоть какое-то влияние в регионе, а не возвращать к власти людей из клана Асадов. Ставка на стабильность с новым президентом сейчас выгоднее авантюр изгнанников.
Новая власть учится работать с алавитами. Присутствие аль-Ахмада и программы трудоустройства дают альтернативу — встроиться в новую систему. Внутри общины есть силы, которые отвергают и Хассана, и Махлуфа. Ноябрьские массовые протесты алавитов за автономию, освобождение заключённых и возвращение похищенных женщин начались без участия изгнанников. Их организовал религиозный лидер, публично критикующий обоих «московских игроков».
Почти год после падения Асада Сирия живёт на тонкой грани между хрупким миром и возвращением к хаосу. С одной стороны — новый президент, за которого выступают США и региональные державы, и его попытки встроить алавитов в новую политическую архитектуру, не повторяя старую модель привилегий. С другой — изгнанники в Москве, которые воспринимают поражение не как конец эпохы, а как временный изгиб истории и ищут шанс вернуться.
Главное в этой истории — чтобы Москва не совершила очередную ошибку.