Как стало известно «Преступной России», президент НИЦ «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук направил Владимиру Путину письмо, в котором изложил претензии к работе госкорпорации «Росатом». К письму приложена 12- страничная докладная записка с описанием «системных ошибок управленческого характера» и признаков нецелевого расходования средств. В обращении предлагается провести углублённую проверку как минимум двух дивизионов госкорпорации — международного блока и строительного (инжинирингового) направления.
По данным источников, знакомых с документами, письмо уже стало предметом аппаратного обсуждения: в отрасли говорят о вероятной «перенастройке» контроля над крупнейшими зарубежными проектами «Росатома» и о возможных кадровых последствиях.
Судя по тексту письма, Михаил Ковальчук не ограничивается констатацией проблем, а предлагает конкретный маршрут. В первую очередь он просит Владимира Путина задействовать внешний финансовый контроль: Счётной палате предлагается дать мандат на проверку расходования средств в двух ключевых контурах «Росатома» — международном и строительном. По мысли автора, именно там, где сосредоточены крупнейшие контракты и максимальная сметная нагрузка, накопились системные отклонения, требующие независимой оценки.
Второй блок инициатив касается корпоративного надзора. Ковальчук предлагает усилить роль наблюдательного совета госкорпорации, фактически поставив под его постоянный мониторинг международные проекты и стройки. Речь идёт не о разовой ревизии, а о «длинном» контроле за контрактным циклом — от принятия решений до исполнения, где, как следует из записки, и возникают наиболее затратные и уязвимые для злоупотреблений участки.
Наконец, отдельным пунктом автор выносит силовой контур. Он предлагает усилить контроль и кураторство профильных подразделений ФСБ (Управление «П» СЭБ ФСБ России), работающих по линии экономической безопасности и противодействия коррупции в атомной отрасли и поручить организовать регулярные заслушивания результатов их работы члену наблюдательного совета «Росатома», первому заместителю директора ФСБ Сергея Королёва. По оценке Ковальчука, текущая система контрразведывательных и антикоррупционных мер не выполняет свою базовую функцию: вместо того чтобы предотвращать нецелевое расходование средств она демонстрирует «недостаточную эффективность» и, как формулируется в записке, фактически сглаживает — а иногда и прикрывает — управленческие просчёты руководства госкорпорации.
В докладной записке Ковальчук, по сути, выстраивает «линию ответственности» не вокруг абстрактных сбоев системы, а вокруг конкретных управленческих решений и фамилий. По его версии, основные риски и потери сконцентрированы в двух зонах, где у «Росатома» одновременно максимальные бюджеты и наибольшая управленческая автономия, — в международном блоке и строительном (инжиниринговом) контуре. Именно эти направления, как следует из текста, рассматриваются автором как источники системных просчётов и финансовых перекосов.
Персонально в качестве ответственных фигур названы:
• генеральный директор «Росатома» Алексей Лихачёв — как руководитель, несущий итоговую ответственность за стратегию, приоритеты и контроль исполнения крупнейших проектов;
• глава международного блока Кирилл Комаров — как куратор экспортного портфеля, контрактной политики и отношений с зарубежными партнёрами;
• заместитель гендиректора по экономике и финансам Илья Ребров и первый замгендиректора по атомной энергетике, глава
«Атомстройэкспорта» Андрей Петров — вместе с их ближайшим управленческим окружением, которое в записке описывается как замкнутый контур принятия решений по финансам и стройкам;
• руководители дочерних структур, работающих на внешнем рынке и в ядерно-топливном цикле, — прежде всего Uranium One и «Техснабэкспорт».
В записке перечисляется несколько направлений, которые Ковальчук считает «наиболее финансово токсичными». Среди них:
• строительство АЭС «Аккуя» в Турции — проект, который не раз сталкивался с задержками и кризисами в цепочке поставок и финансирования, а в 2025 году — с протестами субподрядчиков из-за задолженности по зарплате;
• инвестиционная политика в Казахстане — в частности вокруг урановых активов и совместных предприятий на Будёновском месторождении;
• контакты с западными поставщиками и технологическими партнёрами, включая «теневое» сотрудничество с Dupont (так формулируется в записке);
• контакты с китайскими бизнесменами — в тексте говорится о «слишком тесных связях» отдельных менеджеров с китайскими бизнес- структурами;
• провалы в отдельных добывающих и перерабатывающих проектах, которые, по оценке автора, приводят к прямому ущербу бюджету госкорпорации и партнёрских банков.
В обращении отдельно указано, что к финансовому аудиту целесообразно привлечь Счётную палату. Это предложение приобретает особую окраску на фоне того, что ведомство с мая 2024 года возглавляет Борис Ковальчук — племянник Михаила Ковальчука. Борис Ковальчук был назначен председателем Счётной палаты Советом Федерации 14 мая 2024 года.
Собеседники редакции указывают на возможный конфликт интересов, однако источники, близкие к аппарату госкорпорации, считают, что «именно такой выбор аудитора подчёркивает серьёзность намерений автора письма» — если проверка состоится, она с высокой вероятностью будет глубокой и публично заметной. В самом «Росатоме», по данным редакции, трактуют письмо Ковальчука как «управленческое давление», а ряд претензий — как «непонимание бизнес-логики международных проектов». Публичных комментариев госкорпорация пока не давала.
Для Владимира Путина урановый экспорт — один из немногих оставшихся «чистых» валютных ручьев, на которые Кремль по-прежнему делает ставку. Он публично подчеркивал, что поставки урановой продукции в США и другие страны, которые осуществляет Росатом, даже в условиях санкционного давления приносят бюджету заметную выручку: по его словам, в 2025 году Россия уже заработала на продаже урана американским покупателям около $800 млн — столько же, сколько за весь 2024-й, и ожидает дальнейшего роста доходов.
В этой логике «Росатом» для президента — не только технологический флагман, но и важный торговый инструмент: отрасль должна монетизировать глобальную зависимость от российского обогащения и топлива, обеспечивая стране устойчивую прибыль там, где другие сырьевые ниши уже закрыты или резко сузились.
Один из источников описывают ситуацию как очередной виток соперничества двух крупных элитных групп. С одной стороны — «клан Ковальчуков», с другой — контур Сергея Кириенко, которого в отрасли считают политическим куратором нынешнего главы «Росатома».
По словам источников, в поддержку действующего менеджмента госкорпорации выступает и вице-премьер Александр Новак — в том числе из-за пересечения правительственных задач с корпоративными интересами вокруг атомных проектов и финансирующих их структур.
Внутри российской вертикали Михаил Ковальчук — не просто руководитель научного центра, а политический «тяжёловес», входящая в ближний круг доверенных технологических советников президента. Его статус определяется сразу несколькими обстоятельствами.
Во-первых, Ковальчук — многолетний глава НИЦ «Курчатовский институт», институции, которую Кремль последние годы последовательно превращает в один из интеллектуальных штабов государства: на уровне президента институт позиционируется как «агломерация» ключевых компетенций — от атомной энергетики и новых материалов до микроэлектроники и биотехнологий. Сам Путин регулярно проводит отдельные встречи с Ковальчуком, что в аппаратной логике считается прямым индикатором персонального доверия и особого канала коммуникации.
Во-вторых, именно Ковальчук сегодня выступает одним из публичных и концептуальных авторов курса на технологический суверенитет. В его выступлениях этот курс трактуется шире импортозамещение: как попытка выстроить «полный цикл» критических технологий — от научной базы и материалов до промышленного внедрения. Он последовательно продвигает тезис, что суверенитет в технологиях — это энергия, материалы и сложные производственные цепочки, без которых ни один сектор не может быть самостоятельным. Эти идеи звучат и в его недавних заявлениях, где «технологический суверенитет» обозначается как государственный приоритет общего уровня — наравне с обороной и энергетикой.
В-третьих, Ковальчук — архитектор «сквозной» технологической политики, которая выходит далеко за рамки атомной отрасли. Крупные промышленные проекты — космос, судостроение, энергетическое машиностроение, новые материалы — в последние годы всё чаще «сшиваются» через курчатовскую экспертизу и людей, работающих в его орбите. Показательно, что в 2025 году Ковальчук получил статус советника главы «Роскосмоса» по проекту «космического атома» — то есть напрямую подключён к переформатированию одного из самых закрытых и капиталоёмких секторов.
На этом фоне тезис о том, что «Росатом» входит в контур модели технологического суверенитета, которую Ковальчук продвигает как стратегическую, звучит логично.
Наконец, есть и чисто политический аспект. Ковальчук — часть влиятельной семьи, традиционно связанной с Путиным; его брат Юрий Ковальчук в открытых источниках прямо описывается как человек, близкий к Путину, что усиливает представление об их общем политическом весе.
В результате любое публичное или непубличное вмешательство Михаила Ковальчука в крупные государственные корпорации воспринимается не как «экспертная реплика», а как сигнал от группы, чьё мнение в Кремле считают опорным.
Продолжение следует...